Продолжение, начало здесь и здесь

Эта статья о том, что в СССР называлось словом «вещизм». Этим пропагандистским термином обозначался «культ потребления» в любых формах. На деле, это был один из приёмов пропаганды, маскировки тотального дефицита товаров «народного потребления», а в последние годы СССР — и еды.

Потребительские товары и одежда

Для полноценной жизни человеку всегда нужно иметь определённое количество потребительских товаров: одежду, чтобы прикрыть свою наготу, мебель в доме, чтобы было удобно спать и есть, где-то держать одежду и другие вещи, а также получать информацию из внешнего мира при помощи радио, телевидения и других средств.

Поэтому, когда пропаганда сталкивалось с жизненными реалиями, то проявлялась её цель, направленная на то, чтобы люди больше работали «на благо коммунизма», и меньше потребляли, потому что той зарплаты, которую получало большинство советских людей, хватало только на самое необходимое. При условии, что это «необходимое» имелось в продаже, а это было далеко не всегда.

Отсюда и возник ярлык «вещизм», которым клеймили тех, кто, якобы, думал только о вещах, а не о высоких коммунистических идеалах.

Советская пропаганда яростно обличала западный «культ потребления», замалчивая тот неоспоримый факт, что, по сути, никакого «культа» вещей в западных странах и не было. А был просто большой выбор товаров в магазинах, и были достаточно высокие доходы тех, кто хорошо работал, и мог покупать эти товары в нужных количествах. На западе вещи всегда рассматривались лишь как средство, а не как цель. Но советская пропаганда твердила о насаждении «культа потребления», о назойливой рекламе, заставляющей западного потребителя покупать ненужные ему вещи.

Но реального положения вещей не могла скрыть даже самая рьяная советская пропаганда. Например, однажды в советском журнале времён перестройки я прочитал, что покупка новой машины среднего американца, в общем, волнует не больше, чем покупка новых ботинок. Это было настолько для меня удивительно, что я долго это вспоминал и обдумывал – почему это так. В СССР на покупку машины люди копили деньги годами и десятилетями, отказывая себе подчас в самом необходимом.

Сейчас нечто похожее мы видим и у нас, люди имеют возможность покупать автомобили по вкусу и средствам, и сейчас массовая автомобилизация по американскому образцу, в общем, состоялась.

В СССР автомобиль, после многих лет накоплений и ограничения семейных расходов, покупался один раз на всю оставшуюся жизнь. Многие помнят фильм «Москва слезам не верит», где один из персонажей в начале 50-х годов приобрел автомобиль «Москвич-401» и по прошествию 30 лет говорил, что на этой машине будут ещё и внуки его ездить.

В передаче «Международная панорама» на советском телевидении можно было иногда увидеть странные и непостижимые для советского человека явления. Во время этой передачи по воскресеньям даже на улицах становилась меньше людей – многие шли домой посмотреть хотя бы краешком глаза на недоступный большинству советских людей «запад». Передача была с явно пропагандистским уклоном, но реальность, тем не менее, вылезала наружу и там. Например, однажды в этой передаче показали сюжет о жизни, якобы, очень бедной американской семьи. Там и ванная на кухне стояла, и дети лезут на двухярусную кровать. Только вот дом этой семьи, случайно попавший в заключительные кадры, почему-то был отдельно стоящий, и по советским меркам, в неплохом состоянии. А вот камера оператора делает случайный (а может и неслучайный) вираж, и в кадре на несколько секунд появляется стоящая возле дома машина, величиной побольше автомобиля «Волга», который в СССР был доступен только советской «номенклатуре» (о «касте номенклатуры» см. здесь). Возможно, это была старая машина, может лет 10, но у большинства советских людей не было и такой.

Итак, по порядку. Об автомобилях в СССР напишу в другой раз.

Одежда.

Что носили советские люди и где они покупали одежду? Надо сказать, что недостатка в одежде в СССР не было. Всегда можно было купить и брюки, и пиджак, и пальто, и ботинки, и головные уборы. Другое дело, носить это всё не было особого желания по причине общей серости, немодности и низкого качества.

Нелишним будет отметить, что в СССР не только моды и вкусы были иные, чем сейчас, но отличались и понятия, в чём можно выйти на улицу, а в чём нет, или как сейчас бы сказали, использовался другой «дресс-код». И вообще, стиль потребления был совсем другой. Вещи часто носились годами, латались и перешивались. Какие-то предметы гардероба переходили по наследству. Дома были только необходимые вещи, без которых нельзя обойтись. Такого, чтобы где-то хранились и не носились несколько пар обуви, потому, что есть новее и лучше, не случалось. Вещи покупались лишь по мере необходимости, поскольку, во-первых, был дефицит всего и вся, а во-вторых, стоила одежда и обувь недёшево.

Яркие цвета в одежде считались чем-то вычурным и вызывающим. Никому бы из девушек и в голову не пришло выйти на улицу в короткой блузке, которая не закрывает пупок. Такой наряд стал бы объектом пристального внимание особей мужского пола и непрерывных приставаний.

В 1959 году в московском ГУМе был устроен показ мод от Dior. Это событие стало настоящим шоком для советской публики, которая, в общем, привыкла к совершенно другим стандартам в одежде. За французскими девушками-моделями, изумленно взирая, ходили толпы москвичей.

Нельзя также сказать, что в СССР совсем не было в продаже импортной одежды, которая сильно отличалась от советской по качеству и внешнему виду. Но купить её было трудно, и такую одежду приходилось «доставать». Этот эвфемизм означал: либо отстоять длинную очередь, без гарантии, что тебе вообще что-то достанется, либо переплачивать «работнику торговли», чтобы он вынес тебе товар, который на прилавке и не появлялся, с заднего хода.

Одежды из капиталистических стран, за редким исключением, в магазинах вообще не было. Кое-что стало появляться в 70-е годы, во время «нефтяного бума», когда изредка советский «Внешторг» закупал партии зарубежных товаров и они ненадолго появлялись в продаже, чаще всего в Москве, и практически моментально раскупались.

Иногда появлялись товары из стран т. н. «социалистического лагеря» – Польши, Чехословакии (тогда это была одна страна), Венгрии, Румынии, Болгарии. Они разительно отличались от той серости, которую производила советская промышленность. Даже этикетки этих товаров отличались от «картонных бирок» со штампами, которые вешались на советские поделия.

Один мой знакомый так выбирал себе брюки. В магазине одежды он подходил к вешалке с брюками, которые обычно видели вниз поясом, и к нему была прикреплена заводская этикетка такого примерно вида:

Знакомый быстро проводил по болтающимся под брюками серым картонным этикеткам, и, не обнаружив среди них иностранных цветных, говорил: «Пошли, брюк нет».

Если уж мы заговорили о брюках, нельзя обойти вниманием такой феномен СССР как джинсы.

Сейчас джинсы не имеют столь супермодного статуса и даже «гламура», которым эта, по сути, рабочая одежда, обладала в годы СССР. В свободной продаже джинсов не было. Никаких. Были отдельные попытки создать нечто джинсоподобное из какой-то грубой синтетической ткани. Но эти штаны, от настоящих джинсов отличались так же, как растворимый кофе отличается от кофе из зерён (кстати, растворимый кофе в СССР тоже почему-то был дефицитом, впрочем, перечислять всё что было в СССР дефицитом – неблагодарное занятие). Настоящие джинсы из 100% толстого хлопка привозили из-за границы. Стоили «фирменные» джинсы около 100 рублей и выше, при зарплате инженера в 130-160 рублей. Излишне говорить, что такие джинсы люди носили годами, занашивали их до дыр, потом на них нашивали заплаты и носили дальше.

Джинсы были своего рода культом, знаком принадлежности к определённой касте. Были случаи, когда модников, их носивших, «пропесочивали» на комсомольских собраниях, где их всячески «клеймили» за «низкопоклонство перед Западом».

Если говорить о советском новоязе, то в ходу, кроме терминов «достать», «оторвать», «заиметь», «фарцануть», было ещё слово «выбросить». Недавно я употребил его в соцсети, и меня не поняли, поскольку у теперешнего молодого поколения уже нет ситуаций, к которые это слово обозначало. В советских реалиях это выражение означало внезапное появление в продаже чего-то сверхдефицитного, за чем моментально выстраивалась очередь, и это «что-то» моментально раскупалось. Это и называлось в СССР «выбросить».

Помню, будучи студентом-дипломником, я зашёл в промтоварный магазин на окраине города, и увидел там диво-дивное: очередь за финскими джинсами Weekend, которые там «выбросили» за 70 рублей. Таких денег при себе у меня, конечно, не было, поэтому я зашёл к своим родственникам, жившим неподалёку и занял у них 70 р. На следующий день, в этих штанах я пришёл в конструкторское бюро, где писал свой диплом. Сотрудники отдела, естественно, стали интерсоваться, где я «отхватил» такую вещь? Когда я сказал, что в магазине, мне, конечно, не поверили. Однако, один из инженеров тут же написал заявление на отгул и поехал в этот чудесный магазин. Но джинсов там, конечно, уже не было.

Кстати, тогдашние джинсы сильно отличались по качеству и от нынешних, которые сейчас купить можно где угодно. Раньше джинсы шили из гораздо более плотной хлопковой ткани. Новые фирменные джинсы были такими плотными и толстыми, что иногда их можно было в расправленном виде поставить на пол и они не падали. В процессе носки они размягчались, но все равно не теряли форму и не болтались. «Фирменные» джинсы при носке «тёрлись», и это было одним из признаков их «фирменности». При покупке, чтобы показать, что это «фирмА», а не «самопал», фарцовщики слюнявили спичку и терли ткань джинсов. Конец спички должен был посинеть от краски «индиго», которая ещё и придавала новым джинсам особый запах.

Ни одни из нынешних «джинсов» такой тест бы не прошли. Да и делают их сейчас из какой-то тонкой и блёклой ткани, лишь внешне напоминающей настоящую джинсовую.

Обувь

Обуви в СССР производилось много. Однако, особым спросом советская обувь не пользовалась, и долго лежала на полках магазинов и на складах. А обувные фабрики производили ещё и ещё, поскольку им нужно было выполнять «план по валу». В конце 60-х годов Алексей Николаевич Косыгин, председатель правительства СССР, пытался реформировать отрасль «легкой промышленности», пытаясь заставить её работать на потребителя, а не на склад. С этой целью он предлагал считать выполнение планов обувных заводов по объёму продаж («реализации»), а не по объёму произведённой продукции. Такая мера, несомненно, стимулировала бы производителей обуви внедрять новые модели, следить за модой, и повышать качество, то есть играть на конкурентном поле. Однако, эту инициативу, как тогда говорили, «замотали» в бюрократических процедурах. Директорам заводом было выгоднее «гнать вал», и им не надо было никаких «заморочек» с новыми моделями и повышением качества.

С течением времени, стала дефицитом и советская обувь, а импортная — тем более.

Электроника

Электронная промышленность в СССР работала в основном, для создания вооружений, и на предприятиях, производящих электронные компоненты, существовала т.н. «военная приёмка». То, что не удовлетворяло строгим военным стандартам, шло в производство электроники гражданского назначения. Например, для электролитических конденсаторов (которые широко использовались как в электронных системах наведения ракет для истребителей, так и для бытовой звукоаппаратуры) для военной приёмки существовали нормы отклонения ёмкости конденсатора от номинала в 0,2%, а для гражданского назначения – 20%.

Когда в середине 80-х годов в СССР началось производство цветных телевизоров, то их качество изображения было заметно ниже, чем у японских и немецких.

Выпускались и переносные телевизоры. Такой телевизор имел небольшой экран и мог работать от автомобильного аккумулятора.

В СССР изделия электронной промышленности не блистали разнообразием названиями: и телевизоры, и проигрыватели, и радиоприёмники, и наручные цифровые часы, а в конце существования СССР и первые персональные компьютеры часто назывались одним словом «Электроника».

Вначале телевизор был «мерилом достатка» советских семей. К обладателям таких чудес техники приходили по вечером соседи смотреть интересные передачи. Затем, в 70-80-х годах телевизор уже имелся практически в каждом доме, а часто и не один.

Дефицитом в это время стали цветные телевизоры, которых выпускалось не так много, и они стоили дорого, в несколько раз дороже чёрно-белых – порядка 700-800 рублей (при средней зарплате в СССР – 100-150 руб). Причем, частота поломок у них была заметно выше, чем у черно-белых, и срок службы был меньше. Некоторые люди выходили и положения так: в пунктах проката (были такие услуги) брали цветной телевизор и платили за него 10-12 рублей в месяц. Таким образом, цена аппарата выплачивалась в течение восьми-десяти лет. А цветной телевизор обычно больше и не служил. Однако, несомненным плюсом здесь было то, что при поломке, или ухудшении качества изображения со временем (а это был «бич» советских цветных телевизоров), аппарат можно было незамедлительно сдать обратно и взять другой. Или по мере появления новых моделей, можно было их чаще менять. Соседи при этом недоумевали – откуда у «петровых» деньги, так часто меняют телевизор…

В докомпьютерную и доинтернетную эпоху особый интерес вызывали проигрыватели виниловых грампластинок. Это был своего рода культ: стерео-звук качеcтва Hi-Fi (High Fidelity, не путать с Wi-Fi).

На деке проигрывателя видна пластинка советской фирмы грамзаписи «Мелодия». Других звукозаписывающих и производящих пластинки предприятий в СССР не было. В магазинах можно изредка «поймать» пластинки из соцстран, например, иногда продавались чехословацкие пластинки «Supraphon». Они были заметно выше качеством как записи, так и полиграфии обложки. Пластинки из капиталистических стран изредка привозили из загранкомандировок дипломаты, моряки и пр. Это был своего рода бизнес, поскольку пластинки популярнейших в мире групп того времени, таких как Beatles, Rolling Stones, Deep Purple могли стоить «с рук» до 100 рублей и даже выше. В советских магазинах грампластинок такие «диски» не продавались. Существует мнение, и небезосновательное, что рок-музыка была в СССР под запретом. Конечно, разного рода «худкомиссиям», которые утверждали выпуск той или иной грампластинки, слышать, скажем группу Deep Purple, было диковато, да и выглядели они совсем не так, как звёзды советской эстрады, типа Иосифа Кобзона, Людмилы Зыкиной и Валерия Ободзинского. Как говорится, «от греха подальше».

Однако, здесь видимо была и другая причина: «копирайт». При выпуске пластинок этим супергруппам нужно было выплачивать большие суммы «ройалти», да и выпускать такие артефакты нужно было в комплексе — с обложкой, которая являлась неотъемлемой частью предмета искусства, а не просто упаковкой. Такие обложки у нас делать не умели. Не то, чтобы на вплату ройалти это не было денег у Министерства Культуры СССР, а скорее всего они просто не умели этого делать. Сотрудники Минкульта и фирмы «Мелодия», которым всё-таки хотелось порадовать советских любителей рока, иногда удавалось что-то выпускать из записей этих групп, в виде небольших пластинок «миньонов» на 4 песни (по две с каждой стороны). Названия песен и исполнителей указывались на русском языке, а запись была довольно некачественной. Таким образом, обходились барьеры копирайта.

Во Владивостоке недалеко от порта, который расположен практически в центре города, установили «памятник морячку». Он запечатлён останавливающим такси и держащим при этом в руке пачку пластинок, привезённых из дальнего плавания, без какой-либо упаковки – типа, смотрите, люди, что я привёз.

Были ли в СССР свои рок-группы, такие как Deep Purple? Да, нечто похожее было, например, группы «Машина времени», «Цветы» и т.п. Однако, пластинок («альбомов») они практически не выпускали, только изредка выходили небольшие «миньоны» на четыре песни, и то, если удавалось чем-то «умаслить» художестыенный совет. Да и тиражи таких пластинок были совсем небольшие. Рок-музыка не была в «фаворе» у цензоров, руководствующихся «нормами коммунистической морали».

Выпускались пластинки т.н. «вокально-инструментальных ансамблей», таких как «Самоцветы», «Веселые ребята», «Лейся песня», «Поющие гитары» и пр. Однако, то, что они играли и пели, понятию «рок-музыка» мало соответствовало. Хотя «для друзей» и иногда на концертах они могли исполнить «что-нибудь из Deep Purple».

Сущестовали т.н. «подпольные» советские рок-группы, такие как «Акваиум», група Стаса Науменко, «Примус», «ДДТ», Виктор Цой, та же «Машина Времени» (им удавалось сохранять «полуофицаильный статус», т.к. они числилсь в штате какой-то районной филармонии), и другие. О выпуске «официальных» пластинок таких групп не могло быть и речи, слишком вызывающими были тексты их песен, их музыка и поведение на сцене. Изредка им удавалось проводить полулегальные концерты в разного рода «домах культуры», куда съезжались толпы молодёжи, чтобы их послушать и потанцевать под их музыку.

Таки группы собственными силами выпоскали т.н. «магнитоальбомы». Например, так делала легендарня группа лениградская группа Бориса Гребенщикова «Аквариум». Это были записи, сделанные знакомым звкорежиссером в какой-нибдуь радиостудии во внеурочное время, вечером или даже ночью. Потом эти записи многкратно записывались и перезаписыались на катушки и кассеты магннитной лентой и продавались рок-фанатам по 10-15 рублей за кассеты, из которых цена самой кассеты была 4 рубля. Но это не носило массового характера, да и деятельность эта была полулегальной.

Характерная цитата из воспоминаний Александра Градского: «Это было летом 1971 года. Мы должны были играть на танцах, в фойе Института народного хозяйства. Было продано полторы тысячи билетов, и кто-то напечатал еще тысячу фальшивых. Мой ударник забыл дома палочки, и я поехал за ними. А когда вернулся, толпа у входа была такой, что я не мог протиснуться к дверям. Я им говорил: «Я — Градский, мне надо пройти», но вокруг посмеивались и отвечали: «Все тут Градские, всем надо пройти». Но играть надо было — мы взяли деньги вперед… Тогда мне не оставалось ничего другого, как полезть вверх по стенке, цепляясь за водосток и уступы плит. Я добрался до первого подвернувшегося открытого окна на втором этаже, влез туда и оказался прямо на заседании комитета комсомола. Люди там, конечно, выкатили глаза. Я же отряхнулся и говорю: извините, у нас тут танцы — и прошел в дверь». 

* * *

Про «вещизм» на сегодня всё. В следующий раз затрону другие аспекты этой обширной темы, в частности, советский автопром.

Продолжение — здесь.