Слово «глобализация» в последнее время воспринимается неоднозначно. Совершенно незаслуженно, этот термин часто трактуется в значении «зависимость». Однако, это вовсе не так. Глобализация – это прежде всего взаимовыгодное партнёрство. Людям, трактующим глобализацию в контексте зависимости, я бы посоветовал, например, не ходить в магазин за молоком, а пойти в чисто поле или на ближайшую ферму, и подоить понравившуюся коровку, чтобы добыть свежее молоко на завтрак. Если пастух не прогонит, конечно.

Положение вещей таково, что сегодня мы живём во взаимозависимом мире, который объединяют глобальные потоки товаров, услуг, капитала, информации и идей. Однако, влияние пандемии коронавируса, а также того, что происходит в Украине и нарастающих противоречий между двумя сверхдержавами, Китаем и Америкой, дало повод антиглобалистам говорить, что, дескать, глобализация заканчивается.

Однако, прочные связи, установившиеся между странами и регионам мира за десятилетия, разрушить не так-то легко. И эти связи показывают свою устойчивость даже в экстремальных ситуациях. Например, по трубопроводам продолжает прокачиваться нефть и аммиак, даже при том, что трубы проходят в районах «спецоперационных» действий.

Поэтому, проблема лишь в том, как получить полную выгоду от взаимосвязей, снижая при этом риски зависимости, особенно когда большинство продуктов производятся там, где это наиболее выгодно. Да, можно, например, вложив огромные средства, создать в Россия дубликат китайской микроэлектронной промышленности, но сколько при этом будут стоить микросхемы, и кто их будет покупать, если можно в десять раз дешевле заказать из Китая?

Почему выгодно производить электронику в Китае – ответ довольно прост. Объёмы, объёмы и еще раз объёмы, при достаточно низкой себестоимости. Микроэлектроника – отрасль, где затраты на производство 10 тысяч или 100 тысяч микросхем примерно такие же, как и на производство 10 миллионов или 100 миллионов микросхем. У Китая есть глобальные заказчики на тиражи в сотни миллионов микросхем. Где такой рынок возьмёт, например, Россия? Только вот интеллектуальная составляющая такого производства практически на 100 процентов не китайская.

По данным аналитической компании McKinsey, скорость роста международных потоков услуг и интеллектуальной собственности (50%) почти в два раза превышает скорость роста потоков товаров в период с 2010 по 2019 год. Потоки товаров по объёму в 2021 году достигли пика в 2021 году несмотря на влияние пандемии.  

Ни один регион мира не является полностью самодостаточным, даже Северная Корея, которую продолжает снабжать продовольствием Китай. Любой регион мира импортирует более 25% того или иного типа ресурсов или промышленных товаров, а часто и много больше. Даже Америка – и та очень много импортирует, в т.ч. и автомобили – исконно американский товар. Такие регионы как Латинская Америка, Центральная Африка, Восточная Европа и Средняя Азия импортируют более половины нужных им промышленных товаров, например, электроники. Рационально ли производить электронику в этих регионах? Очень сомнительно.

Что касается энергетических ресурсов, то Европа и Азиатско-Тихоокеанский регион импортируют более 50% нужных им энергоресурсов. Северная Америка, хотя и не является столь энергозависимой (своих энергоресурсов там хватает), однако и она полагается на импорт энергоресурсов (у арабов дешевле покупать), и даже производственных товаров. Тоже глобализация.

Теперь поговорим о другой стороне глобализации – концентрации производства в определённых регионах мира. Это палка о двух концах. Концентрация часто является следствием специализации, которая повышает эффективность производства. Китай экспортирует более 60% продуктов с наиболее концентрированным в определённых местах производством в секторах электроники, одежды и текстиля. Львиная доля минерального сырья, в особенности лития и редкоземельных металлов, графита и пр. добываемого в месторождениях, сконцентрированных в определённых регионах мира, экспортируется из стран Юго-Восточной Азии, часто не более чем из 2-3 стран, причем их обработка происходит, в основном, опять-таки, в Китае.

Зато Латинская и Северная Америка экспортируют львиную долю сельскохозяйственных продуктов (особенно, бобовых культур), которые, опять-таки происходят не более, чем из 2-3 стран региона.

Большинство сконцентрированного в 2-3 странах производства медицинских препаратов находится в Европе.

В экономике очень популярно понятие «цепочки стоимости» (value chain). Ни одно изделие на производится полным циклом на одном и том же предприятии. Для того, чтобы произвести автомобиль, нужны десятки и даже сотни поставщиков комплектующих, которые самостоятельно не производит ни один автозавод в мире. Это прописные истины.

С 90-х годов процесс формирования «цепочек стоимости» шёл нарастающими темпами, что стимулировалось либерализацией международной торговли, а также и технологическим прогрессом. Именно тогда и начала формироваться китайская империя микроэлектроники (производства, а не научных разработок). Глобальные (то есть не замкнутые внутри одной страны или региона) цепочки стоимости сейчас занимают около 40% мировой торговли, включая энергоресурсы, электрооборудование, лекарства, причем в основном из «концентрированных» (как в случае с микроэлектроникой) регионов происхождения.

Посмотрим на данные, опубликованные в последнем исследовании компании McKinsey Global Institute. Они ясно показывают, что ни один регион в мире не является самодостаточным.

Например, Северная Америка ввозит из стран Азиатско-Тихоокеанского региона 15% всей потребляемой электроники и более 25% минералов – из Латинской Америки. Лекарства импортируются в основном из Европы.

30 крупнейших экономик Европы около половины потребляемых энергоресурсов получают из трех основных регионов: России, США и Ближнего Востока, а минеральное сырьё импортируют, в основном, также из Латинской Америки.

Китай получает энергоресурсы из двух регионов: России и Ближнего Востока. Минеральное сырьё завозится, в основном, из Южной Африки, Австралии и Южной Америки.

Мировые товарные потоки (источник: McKinsey Global Institute).

Латинская Америка, в свою очередь получает более 50% электроники из стран Юго-Восточной Азии, в основном, из Китая. Около 20% лекарств – опять-таки из Европы, частично из США.

Африка также получает более половины всей 50% электроники из стран Юго-Восточной Азии.

Страны Ближнего Востока импортируют примерно 60% зернового сырья для пищевой промышленности из России, Украины и Индии.

О какой же «деглобализации» можно говорить при таком положении вещей, несмотря на все пандемии, масштабные военные действия и политико-экономические противоречия между двумя основными мировыми экономиками: Китая и США, общий вклад которых в мировой ВВП приближается к 50%?