Сегодня я хочу рассказать о начале своей работы в Huawei, и о начале работы Huawei в России. Компания Huawei появилась в России в конце 1996 года в виде небольшого офиса в 3-х комнатной московской квартире на Рублёвском шоссе, 26, на кухне которой была демонтирована плита и оборудована переговорная. Это фактически был первый офис Huawei за границей Китая. Его основная задача была такая: найти российского партнёра для открытия совместного предприятия с производством.

Вообще, поначалу китайцы не хотели открывать никакого производства в России. Однако, в Минсвязи России им сказали, что иначе нельзя, что у нас все инофирмы открывают производство (Siemens, Lucent… ). Что касается Сименса, он уже со времён СССР здесь был, а Люсенту выкрутили руки и заставили построить завод в в Питере (который, однако, так и не заработал, и вскоре закрылся). Китайцы вполне резонно недоумевали: как же так, мы ничего ещё не продали, рынок не знаем (вдруг не будут покупать), а нам уже надо открывать завод? Но – пришлось, и, после долгих поисков места дислокации будущей производственной площадки (С. Петербург, Воронеж, Черноголовка и др.), китайцам посоветовали открыть завод в Уфе. Там находился огромный завод концерна БЭТО (Башкирское Электротехническое Объединение), где выпускалась первая российская (ещё даже советская) цифровая АТС типа МТ20. Она производилась по французской лицензии. Ко времени появления китайцев, она уже не выпускалась, а сам завод БЭТО был на грани банкротства и закрытия. Подспудная мысль этого «совета» китайцам (у нас ведь страна советов…) была такая: всё равно скоро этот завод «накроется медным тазом», так, может, хоть китайцы денег вложат, и его спасут. По городу ходили слухи, что якобы «БЭТО купили китайцы», хотя речь шла только об открытии совместного предприятия СП «БЭТО-Хуавэй».

Китайцы воспряли духом и отправились в Уфу. На БЭТО их, конечно, приняли с распростёртыми объятиями, выделили для офиса целый этаж в здании заводоуправления и цех, площадью чуть ли не 3 тысячи кв.м. под производство. Вот так выглядело заводоуправление концерна БЭТО в 1997 г.

Фото 1. Здание БЭТО.

Цех был абсолютно пуст. Офис – без мебели, без кабелей, без Интернета, без штор, с ободранными стенами и потёртыми столами. На лестничной площадке – поломанные допотопные кульманы. Особенно выделялась входная дверь на этаж, в лучших советских традициях утеплённая ватой и обитая дерматином. До сих пор помню картину маслом: китаец, подключившись к телефонной розетке, по dial-up пытается подключиться к интернету, чтобы прочитать почту. Причём, это была отнюдь не стандартная розетка RJ45. Это была старая советская розетка под двухконтактную вилку (теперь такую даже в Гуггле уже не найдешь). Китаец, сделав «кисям» своему разъему RJ45, раскурочил розетку, вытащил провода наружу, и прикрутив нужные провода из своего кабеля, набирает номер уфимского провайдера. Примерно с 10-й попытки из динамиков ноутбука (невиданная тогда для нас роскошь, только у китайцев были) – раздаётся характерный хрипящий звук подключения через dial-up модем (если ещё кто такие помнит). Китаец выражает мне своё искреннее недоумение: «У вас ещё dial-up (импульсный набор) на телефонной сети используется? У нас в Китае уже давно везде тоновый набор». А Китай тогда был далеко ещё не так развит в плане телекоммуникаций, как сейчас.

Первый день на работе я посвятил развешиванию штор и прилаживанию плафонов на лампы дневного света.

Через месяц прибыла первая «пилотная» станция C&C08, которую планировалось установить вместо городской АТС-28 (там как раз и была MT20) на окраине башкирского города Стерлитамак, в 120 км от Уфы. После долгих мытарств по её растаможке (китайцы удивлялись, почему уфимские таможенники требуют, чтобы в накладной вместо одной позиции «компьютер», было указано три позиции: «системный блок», «монитор» и «клавиатура»), станция, в конце концов, на двух бортовых Камазах была отвезена в Стерлитамак. До сих помню этот знаменательный день, это было 17 ноября 1997 года. В Башкирии зима начинается рано, везде уже лежал снег, и в этот день было минус 30 градусов по Цельсию, с сильным ветром и бураном, шедшим целый день. Директор СП, г-н Чжан Инь, послал двух китайцев сопровождать груз на Камазах (причём, один из китайцев только что прилетел из Китая и не успел даже зайти в офис). Мне г-н Чжан Инь поручил найти такси (офисная машина, раздолбанные «Жигули», которую выделило БЭТО, была в ремонте) и вместе с ним отправиться следом за Камазами. Отъехав на старом такси (Волга ГАЗ-24) десяток километров от города, в двигателе обнаружилась протечка бензина. Таксист, оставив нас c Чжан Инем и сотрудницей Ириной в придорожном кафе, развернулся обратно. Я вышел на трассу и остановил рейсовый автобус Уфа-Стерлитамак (спустя много лет, про эту историю я читал в материалах компании, где я фигурировал как «Russian engineer»). Доехали мы в Стерлитамак только к вечеру часам к семи. Камазы к тому времени ещё не приехали, хотя даже по метели ехать от Уфы до Стерлитиамака — не более 2 часов. Мы сильно волновались, куда подевались наши грузовики. Мобильные телефоны тогда были только у «богатеньких буратин», да и всё равно покрытия сотовой сетью трассы между Уфой и Стерлитамаком в то время ещё не было.

Часов в девять вечера на стерлитамакской АТС-28 появились те самые двое китайцев, сопровождавших Камазы. Один из грузовиков по дороге поломался, и водители долго ремонтировали их прямо на трассе, при морозе около 30 градусов, снеге и ветре, а китайцы сидели в кабинах без отопления в своих лёгких куртках. Когда они наконец, появились, на них, полу-обмороженных, было страшно смотреть. Я немедленно их отправил их пить чай к начальнику АТС-28, Людмиле Черновой, которая жила по соседству со зданием станции, чтобы они немного согрелись. В открытых кузовах Камазов, мы увидели два сугроба — это были ящики с телефонной станцией Huawei.

Чтобы загрузить станцию в помещение АТС-28, пришлось вынимать окна здания, т.к. в дверь упакованные в ящики стойки станции не проходили (а на улице, напомню, было минус 30). В этот же день мы распаковали восемь ящиков и установили стойки на основание фальшпола в автозале. Только после этого, уже за полночь, отправились в гостиницу. Ящики буквально в этот же вечер сотрудники АТС-28 утащили на свои дачи.

Что интересно, после окончательного ввода станции в эксплуатацию, пару месяцев спустя, кондиционер в автозале так и не поставили. И его вообще так и не поставили. По договору, кондиционер должен был ставить Стерлитамакский районный узел связи. При заключении контракта на поставку, китайцы усиленно навяливали стерлитамакцам свой кондиционер вместе со станцией С&C08 (что, вообще-то, правильно). Однако, стерлитамакский РУС, полгода назад закупивший  АТС АХЕ-10 шведской фирмы Ericsson вместе с их «мини-заводом» по производству холодного воздуха (Ericsson для Башкирии поставил африканскую версию АТС с жуткой по производительности климатической установкой, для которой пришлось строить отдельное здание). Стерлитамакцы после этого ни за что не соглашались, чтобы кондиционеры ставил поставщик (дорого и хлопотно). Руководство РУС сказало китайцам: сами будем ставить свой кондиционер. Тем более, сейчас зима, до лета далеко. А кто знает, что летом будет, может быть, уже сломается к тому времени ваша китайская станция. Никто тогда китайцам особо не доверял…

И в результате, никакого кондиционера на китайской станции так и не было смонтировано. Станция продолжала работать на самообогреве зимой и самоохлаждении летом. И — ничего! За несколько лет не вышло из строя ни одной платы с абонентскими комплектами! Я потом специально узнавал в АО «Башинформсвязь», сколько плат в месяц «вылетает» на их французской станции S-12. Немного, сказали, вылетает — платы 3-4 в месяц менять приходится, что считалось нормальным. Типа, расходный материал.

В конце концов, в офисе БЭТО-Хуавэй сделали приличный ремонт, купили мебель, и даже провели локальную сеть с выходом в Интернет.

Но как жили китайцы в здании общежития БЭТО по соседству с заводом, я до сих пор вспоминаю с содроганием… При входе в здание общежития, в нос шибал острый запах гниющих нечистот из мусоропровода. Обшарпанность внутренних помещений не поддавалась описанию. В оконных рамах были щели толщиной чуть ли не в палец, а зимы в Уфе похолоднее, чем в Москве. Мне приходилось самому помогать китайцам заделывать щели в окнах, т.к. БЭТО на просьбы не реагировало, ссылаясь не недостаток денег и отсутствие рабочих.

Вот так выглядел «цех по производству» станции C&C08 в заводском корпусе БЭТО.

Фото 2. Производственный цех БЭТО-Хуавэй.

Конечно, никакого производства китайцы открывать здесь и не собирались. Вместо этого они создали некий муляж производственного цеха, привезя из компании списанное оборудование для тестирования плат и несколько стоек самой станции. Всё это хозяйство заняло не больше четверти площади выделенного под производство цеха, даже при том, что между столами мог свободно проехать легковой автомобиль. На снимке это хорошо видно. А вокруг этой площадки можно было проводить спринтерские забеги или организовывать дискотеку. Настала пора получать сертификат «отечественного производителя», без которого тогда для инофирм, продающих оборудование для сетей связи в России, работать было нельзя.

Была приглашена делегация тогдашнего Связьинвеста (холдинга, «рулившего» в конце 90-х всей отраслью связи, в т.ч. и Министерством) для демонстрации «производства» и оформления сертификата. Всех сотрудников СП (меня в т.ч.) одели в белые халаты и отправили в цех изображать инженеров-тестировщиков. Сидим мы в цехе, изображаем «рабочий процесс», ждём делегацию. Наконец, в цех входят несколько важных персон, среди которых я узнал Яшина, тогдашнего генерального директора Связьинвеста, а также Владислава Сергеевича Васина, технического директора, единственного, кто в руководстве Связьинвеста хорошо разбирался в технике. Не заходя далеко в цех, Владислав Сергеевич просканировал окружающую обстановку и произнёс: «Понятно. Производства у Хуавэй в России нет».

Статус отечественного производителя Хуавэй удалось получить только в 2001 году, когда в этом цехе всё-таки организовали нечто похожее на производство абонентских плат (фото 2), которых нужно было по потребностям российского рынка в количествах десятков тысяч (а не десятков и сотен единиц, как других плат станции), и местное производство таких плат хоть как-то, но окупалось.

А это  одна из первых выставок «Связьэкспокомм» в 1998 году, в которой участвовал Huawei.

Фото 3. На выставке «Связьэкспоком»- 1999.

Это было время, когда на эту выставку Связьэкспоком приходили толпы народа, в павильонах выставочного центра на Красной Пресне строились многоэтажные стенды и не хватало места всем экспонентам, везде гремела музыка и на стендах компаний происходили различные действа (сейчас это очень скучная выставка, которая называется просто «Связь»).

Немногочисленные посетители стенда неизвестной тогда никому компании Хуавей формулировали вопросы к нам примерно так: «Скажите, а этот ваш, извините за выражение, Хуавей…», или «А у кого вы купили лицензию на станцию?» Либо спрашивали прямо: «У кого вы украли станцию?». Однажды, устав от такого рода вопросов, я ответил, что это — собственная разработка компании Хуавей. Ответом было: «Да ладно, врать-то, в Китае нет собственных разработок». Я спросил: «А почему вы так думаете?». Вопрошающий говорит —  в Китае нет своих разработок, потому что их нет и не может быть никогда! Тогда я, немало рассердившись, достал плату из статива станции (а тогда на выставках показывалось «живое» оборудование) и показал логотип Хуавей на её главной микросхеме. У посетителя просто отвалилась челюсть…

Кроме оборудования, на стендах также были демонстрационные экраны, слайды на которых показывались с компьютеров сотрудников, стоявших тут же. Мне известны как минимум три случая кражи этих ноутбуков со стендов посетителями выставки.

После выставки весь наличный состав московского+уфимского офисов вывозился в один из подмосковных пансионатов на тренинг и общее отчётно-выборное собрание российского московского офиса и СП, что сослужило очень хорошую службу для вовлечённости сотрудников и формированию сплочённого коллектива. Каждый сотрудник на таком собрании мог высказать всё, что он думает, внести любое предложение.

Это было тогда… теперь не так (см. здесь).

  *   *   *

На выставке «Связьэкспоком»- 1999.